Башмак слетел с ноги, она схватила и зашвырнула его далеко в поле. И вдруг, будто силы мигом оставили ее, опустилась на землю, закрыла лицо руками.
– Боги, как же я устала… – прошептала миледи.
Утешать девиц, а тем более высокородных, Джоакину доводилось нечасто. Он присел рядом с нею, несмело тронул за плечо. Аланис судорожно вздохнула, будто собиралась заплакать. Парень приобнял ее и сказал, поглаживая по спине:
– Ну, будет, миледи!.. Ничего страшного не случилось, все хорошо. Нужно поесть и поспать, тогда настроение наладится. И завтра с новыми силами…
Аланис рывком отодвинулась, ее отчаяние враз сменилось гневом.
– Вы не можете мне сострадать. Я не давала вам такого права! Ступайте, принесите мой башмак!
Джоакин тут же подхватился. По правде, он был рад перемене: гневная Аланис восхищала его, а плачущая – пугала.
– Сейчас, миледи.
– И второй!
Она скинула другой башмак и швырнула в противоположную сторону. Джоакин подался на поиски. Когда нашел и принес обувь, миледи уже сидела на лошади.
– Наденьте, – потребовала она, пошевелив стопой.
Джоакин обул Аланис, радуясь возможности прикоснуться к ее ножкам.
– Я решила, – сказала она. – Поедем прямо по дороге и заночуем в первой гостинице.
– Миледи, это же опасно! Не лучше ли в поле, у костра?..
– Я решила, – повторила Аланис и тронулась с места.
Джоакину не осталось ничего другого, как догонять ее.
Гостиница попалась через несколько миль. Воин долго тарабанил в закрытые ставни прежде, чем хозяин проснулся и выставил в окно взведенный арбалет.
– Я не грабитель, – пояснил Джо. – Мне просто переночевать…
Хозяин поворчал, но впустил. Аланис ждала, притаившись за углом. Парень было предложил сказаться мужем и женой, как делала миледи с лейтенантом Хамфри, но Аланис и слышать не хотела. Так что Джоакин вошел один и попросил комнату на первом этаже. Получив комнату, он заперся внутри и открыл ставни, громко покашлял. Аланис подошла под окно, он втянул ее внутрь. Она велела зажечь свечу, он зажег. Миледи брезгливо огляделась:
– Клоповник. Мои собаки спят в лучших условиях!
– Потому я и предлагал заночевать в поле…
– Ступайте, принесите мне еды. И воды, чтобы омыться. Горячей!
Понадобилось все джоакиново красноречие с двумя агатками впридачу, чтобы убедить хозяина разогреть воды среди ночи. С едой было проще: имелся хлеб, ветчина, морковь и даже холодная овсянка. Он перекусил, пока вода грелась, потом отнес все необходимое девушке.
– Вот, миледи, здесь и вода, и пища – все, как просили.
– Угу… теперь ступайте.
– Позовете меня, когда окончите омовение?
– Зачем?!
– Ну, спать…
– Вы что, намерены спать здесь?! Убирайтесь! В моей комнате вас не будет.
– Но хозяин заподозрит неладное, если я один сниму две комнаты…
– Спите в коридоре. Спите в поле, как вы мечтали. Делайте что хотите, только исчезните отсюда!
Джоакин покорно вышел.
– Сладких снов, миледи… – сказал он уже закрытой двери. В ответ щелкнул задвигаемый засов.
Парень сел на пол, накрылся плащом и смежил веки.
* * *
Эти несколько дней были, пожалуй, самыми странными в жизни Джоакина. Они представляли собою непрерывное чередование жара и холода, огня и снега. Чувства сменяли друг друга в такой безумной круговерти, что парень уже не мог и различить их: обида, сострадание, тревога, страсть, унижение, нежность, восторг… Картежник, что проигрывает за ночь годовое жалование, потом возвращает вдвойне, и вновь теряет все до медяка – и тот, наверное, чувствует в душе больше покоя.
Парень проснулся в коридоре придорожной гостиницы. Раннему пробуждению помог слуга, споткнувшийся о джоакинову голень. Парень накинулся было на него, но быстро понял, что это – возможность сделать нечто приятное для миледи. Пока она спит, нужно раздобыть и принести еды, а если совсем повезет, то и кофе. Она будет рада проснуться и сразу позавтракать в постели.
Он так и сделал. Сперва умылся и причесался, придал себе пристойный вид, подходящий для общения с герцогинями. Затем заказал яичницу с беконом и чаю. Кофе, конечно, не нашлось, зато к чаю прилагался маковый пирог. Джоакин принес горячее кушанье под дверь и осторожно постучал.
– Миледи, вы проснулись?..
В ответ послышался болезненный стон.
– О, боги! Что с вами, миледи?
– Чего вы хотите?.. – вместо ответа прохрипела Аланис.
– Я принес завтрак…
– Не хочу есть. Сделалось хуже. Найдите лекаря…
Он попытался расспросить о ее состоянии, но она огрызнулась:
– Что вы понимаете в симптомах? Приведите мне лекаря!
Не помня себя от беспокойства, Джоакин проскакал шесть миль до ближайшего городка. Не без труда разыскал лекаря – благо, делу помогло серебро, что теперь имелось в кармане. Лекарь оказался хорош: в пенсне, с саквояжиком, как и тот, прежний. Джоакин потащил его в гостиницу, умолял ехать быстрее. Аланис впустила к себе одного лекаря, а парень остался мерить шагами коридор. Как вдруг из комнаты донесся голос миледи:
– Шарлатан! Неуч! Подите прочь!
Лекарь пытался оправдываться, но герцогиня лишь распалялась:
– Исчезните с моих глаз, мошенник! Вон! Убирайтесь!
Дверь распахнулась, лекарь, весь красный, сбежал из гостиницы. Аланис позвала Джоакина к себе и нещадно обругала:
– Где вы только нашли такого болвана?! Бездарности тянутся друг к другу?
Он сказал, что немедленно поедет за новым лекарем, но Аланис отмахнулась:
– Ни к чему, мне уже легче.
Парень аж опешил:
– Как – лучше?! Неужели?
– Ну, если я говорю!
Она потребовала обед и с аппетитом съела все, даже жирное куриное бедро. При этом не уставала бросать ядовитые замечания в адрес лекаря, Джоакина, хозяина гостиницы и повара. Парень слушал ее с умилением и не мог нарадоваться.
Когда стемнело, тронулись в путь. Прошла пара часов прежде, чем Джо узнал: они больше не едут в Тойстоун.
– Подумала про этого бургомистра… он мне не по нраву. Кто-то говорил, Тойстоун недоплачивает ремесленную подать. Будь бургомистр хорош, такого бы не было. Поедем в баронство Бонегана. Помню барона с турнира – бесхитростный вояка. Этот не предаст.
Путь, таким образом, удлинялся на двадцать миль. Но Джоакин был доволен тем, что Аланис подробно высказала свои мысли. Кажется, она начинала ему доверять. Да и голос ее звучал бодрее. Чем дальше они отъезжали от гостиницы, тем веселее делалась миледи. Свежий ночной воздух, несомненно, шел на пользу.
– Вы сами виноваты, – сказала она благодушно, – заставили меня ночевать в этом клоповнике. Там духота и грязь, всякому сделалось бы дурно. Ваше счастье, что у меня столь крепкое здоровье, иначе быть вам женоубийцей. Вас бы колесовали, Джоакин Ив Ханна.
– Но вы же сами хотели в гостинице… – начал Джоакин, и Аланис рассмеялась:
– Ах, полно! Это же шутка! Я не гневаюсь на вас. Сегодня вы еще не сделали ничего дурного. Бездарный медик – тоже не ваша вина. Правда?
– Да, миледи…
– Хорошие лекари попадаются так редко, что их трудно распознать. Будто сказочные животные: все слышали, но мало кто видел. Никогда не полагайтесь на медиков. Ежедневно посвящайте один час упражнениям и непременно молитесь Праматери Сьюзен – тогда будете здоровы. Так меня учили в пансионе.
– В пансионе, миледи?
– Елены-у-Озера в Кристальных Горах. Вы разве не слышали?
– Конечно, слыхал, миледи! – соврал Джоакин.
– Выдумщик!.. – хихикнула Аланис. – Ничего вы не слышали. Я там училась четыре года. Как-то на втором курсе…
Она принялась вспоминать некую историю, и Джоакин не уловил ни слова – настолько трепетал от самого факта, что Аланис откровенничает с ним. Парень боялся лишний раз вздохнуть, чтобы не сбить ее с этого настроя… Как вдруг девушка закричала:
– Куда вы смотрите? С дороги, с дороги!
В трехста шагах впереди показался отряд всадников, и Аланис с Джоакином помчали наутек через поля. Всадники пустились в погоню. Вряд ли они могли опознать беглецов, скорее, гнались лишь потому, что Джоакин и Аланис удирали. С полчаса длилась опасная скачка по ночным полям, бедные лошади выбивались из сил, а Джоакин с замиранием ждал мига, когда гнедая сломает себе ногу. Но потом вояки сбавили ход и отстали – пожалели коней. Джоакин не рассмотрел гербов на всадниках и так и не смог понять, кто же это был: люди Блэкмора или приарха, или императора, а может быть, просто банда разбойников.
Когда погоня исчезла из виду, Аланис напустилась на парня – в этот раз безо всяких шуток:
– Как мы оказались на дороге?! Вы забыли, что опасней дороги нет ничего? Хотели продать меня врагам?!
